Китайская печать на камне

Печать Вячеслава Синкевича
Как свищет ветер осенний!
Тогда лишь поймете мои стихи,
Когда заночуете в поле.
 
Как свищет ветер осенний!
Тогда лишь поймете мои стихи,
Когда заночуете в поле.
 
Право, приятно,
Когда развернёшь наугад
Древнюю книгу
И в сочетаниях слов
Душу родную найдёшь.
 
Как свищет ветер осенний!
Тогда лишь поймете мои стихи,
Когда заночуете в поле.
 
Японский интерьер Печать E-mail
Оглавление
Японский интерьер
Традиционный интерьер
Аксессуары

Традиционный интерьер

Разграничение интерьера дома получалось в результате того, что большое открытое пространство последовательно разбивали на мелкие объемы более соответствующие человеческому масштабу. В прошлом японский дом имел еще более открытое помещение, тогда не пользовались ширмами и строили только несколько фиксированных стен.
Помещение было слишком велико для человека, поэтому ввели отдельно стоящие ширмы - часто просто кусок ткани, натянутой на деревянные рамы. Позже стали использовать складные бумажные ширмы. Вместе с мебелью - столами, стульями, лампами они определяли нужные функциональные места в доме - для сна, еды, смены одежды. Отдельные комнаты возникли позже, с применением сёдзи и фусума, которые также могли быть убраны для формирования одного большого помещения.
Фусума - внутренние раздвижные деревянные рамы, оклеенные с двух сторон плотным картоном. Вместо ручек - углубления, выполненные в металле. Фусума разделяют японское жилище на отдельные помещения.
Сёдзи - раздвижные двери, где дерево расположено в форме клетки и оклеено рисовой бумагой, хорошо пропускающей свет, но не позволяющей проходить солнечным лучам, потому что в японском доме прямого солнечного света быть не должно. Со временем рисовая бумага желтеет, местами изнашивается, подклеивают новые кусочки. На ночь дом закрывают деревянными щитами и ставнями, а в летнюю жару сёдзи заменяют на ёсидо - такую же подвижную раму, только вместо бумаги используется хорошо продуваемая камышовая решетка. В стенах устроены внутренние шкафы - тигай-дана.
Неверно было бы считать комнаты дома многофункциональными, хотя они и не так специализированы, как комнаты в западном доме. В традиционном японском доме определенные комнаты выделялись для членов семьи, где они спали, ели и т.п. Единицей измерения в японской архитектуре является кэн, или расстояние между опорами. Оно варьировалось в зависимости от района и обычно находилось в пределах от 1,8 до 2 метров.
Стандартная величина кэн привела также и к стандартизации строительных материалов. Это позволяло плотникам заниматься конструированием здания как такового, не вдаваясь в деталировку. Величина кэн также была подчинена среднему росту человека. Традиционный дом планировался в соответствии с ростом японца - 1,7 метра. Хотя с точки зрения эстетики дизайн и интерьер рассчитывался не для стоящего человека, а для сидящего на полу. Сад и предметы искусства, выставленные в комнатах, рассматривались сидя, чему соответствовало расположения окон, дверей и ниш.
Сегодня, несмотря на всю ультрасовременность японских квартир, начиненных новейшей электроникой, многие из них сохраняют признаки традиционного жилища. Взять хотя бы такое древнеяпонское ноу-хау, как раздвижные внутренние стены, позволяющие в любой момент изменить конфигурацию квартиры. Неизменны и многие национальные аксессуары интерьеров.
Украшение не только интерьеров, но и экстерьеров жилищ очень принято в Японии и, естественно, исполнено особого смысла. Наиболее своеобразно и по-своему нарядно выглядят дома по случаю традиционных праздников, каждый из которых требует определенных атрибутов. На Новый год, например, обязательными участниками наружного и внутреннего оформления помещений являются бамбук, сосна и слива - «три друга холодной зимы».
Площадь дома традиционно измеряется циновками - татами. Они имеют четко определенный размер - чуть меньше двух квадратных метров - и являются всеяпонским архитектурным модулем. Золотисто-зеленоватые татами как знаковый элемент японского интерьера стали одним из непременных ориентиров в работе современных дизайнеров, стилизующих архитектурный объем в благородном японском стиле.
Татами изготовляют из длинных соломенных ленточек, по краям обшивают матерчатыми полосами. Эти циновки распространяют приятный, чуть уловимый запах сухого сена. В летнюю жару на татами кладут плетеный ротанговый настил - для вентиляции. Циновки принято менять приблизительно раз в два года.
В спальне на татами кладут футон, изготовляемый вручную из отборных сортов хлопка, который отбивают, распускают, полученное таким образом сырье соединяют в слои, которые прошивают специальным шнуром.
Несомненное уважение японцев к своим корням и верность традициям не мешают, однако, некоторым переменам в их образе жизни. Европейская мебель, все активнее проникая в современную Японию, постепенно вытесняет национальный интерьер в его классическом виде. Даже кимоно, оставаясь привычной одеждой в каждом доме, все-таки отходит на задний план. Тем более интересен уходящий в прошлое обычай японцев сидеть на полу, который сказался на многочисленных особенностях их быта, домашней обстановки, архитектуры и многом другом.
Предметы мебели в японском доме - письменные и сервировочные столики, шкафчики, полочки, жаровни для обогрева - кажутся нам крохотными, как будто предназначенными для детей. Это из-за того, что мы привыкли пользоваться вещами либо стоя, либо сидя на возвышении. Стоит присесть на татами и посмотреть с этой позиции на традиционные японские вещи, как диспропорция исчезает.
Все в национальном интерьере приспособлено к жизни на полу. Раздвижные двери можно открывать и закрывать сидя, запирать тоже. Классический японский замок находится на высоте не более семидесяти сантиметров от пола.
Как уже говорилось, минимализм изначально был характерен для интерьерного видения японцев и проявлялся еще в синтоистских храмах. В период Муромати (XIV-XVI века) минимализм сформировался как эстетическая категория под влиянием дзэн-буддизма. За пару столетий минималистская религия внесла максимум пространственных изменений в интерьер и экстерьер. Наиболее выразительными новшествами стали появившиеся в то время токонома (ниша), тана (полки) и сёин (окно), которые и поныне являются основными элементами традиционной гостиной и ряда других помещений. Распространенность в гражданском строительстве этих деталей интерьера позволяет говорить о значительном культурном прорыве по сравнению с предшествующим периодом Камакура (XII-XIV века), когда подобная роскошь отсутствовала не только в особняках аристократов, но даже и в домах самураев. Считается, что новый стиль сформировался на основе монастырских помещений, используемых буддийскими монахами для занятий.
Как уже отмечалось, стиль храмов и монастырей, развиваясь, перекочевал в обычные жилые постройки. Кроме изменения архитектуры интерьера с помощью невиданных до того полок и ниш, дзэнское влияние сказалось и на декоративном убранстве помещений. Раньше японцы наслаждались рисунками, размещенными на раздвижных перегородках или складных ширмах, любили рассматривать свитки-эмакимоно, которые расстилались на низеньких столах - специально для любования. После появления в интерьере такой детали, как ниша, картины стали вешать в нее. Новое искусство, родившееся в Китае и пустившее прочные корни в Японии, назвали «какэмоно».
Свитки какэмоно вошли в моду в стране Восходящего солнца и с тех пор не утратили там своей популярности. Эта форма искусства оказала сильнейшее влияние на воспитание национальных художественных вкус.

Икэбана

Под размещенными в нишах свитками какэмоно принято ставить букеты цветов в изящных вазах. Вскоре после появления ниш стало востребованным искусство подбора и расстановки цветов - кадо, возникшее в эту же эпоху Муромати, отмеченную господством стиля сёиндзукури. До этого аранжировка цветочных композиций была одной из важнейших частей ритуала буддийской заупокойной службы. Впрочем; японцы, особенно аристократического происхождения, всегда любили цветы, порой находя им более светское применение. Но настоящие специалисты в этой области, в том числе знаменитые, появились только тогда, когда без тщательно продуманного «цветочного сопровождения» уже не мог обойтись ни один мало-мальски приличный интерьер.
Примерно тогда же, в XV веке, в Японии зарождается искусство икэбаны, уходящее корнями опять-таки в Китай, поначалу как часть ритуала тя-но-ю - чайной церемонии. Выделяют три базовые составляющие икэбаны: ваза, природные материалы (цветы, ветки, листья, хвоя) и кэндзана - держатель для вышеуказанных натуральных элементов. Высота каждой части композиции имеет символическое значение, понимание которого проливает свет на замысел художника. Верхняя часть икэбаны олицетворяет небо, средняя связана с человеком, а нижняя - с землей. Разумеется, этих глобальных сведений недостаточно для расшифровки всей информации, которую несет икэбана. Украшая помещение в японском стиле, нелишне знать, о чем говорит тот или иной цветок, веточка, лист.
Эстетический принцип икэбаны - простота, которая, по мнению японцев, может быть достигнута только максимальным выявлением естественной красоты растений, цветовыми контрастами и соответствиями, подбором фактур и асимметричными решениями - в природе нет ничего симметричного. Умело составленная «говорящая» композиция эффектно выглядит, особенно в нише-токономе. Икэбана может служить эмоциональной доминантой интерьера, а заодно поведать посетителям о несомненных достоинствах хозяев помещения, будь то квартира, дача, чайный домик, банк или ресторан.
Постепенно формировались различные стили составления икэбаны, из них наиболее известны древний стиль «Рикка» (стоящие цветы), известный с XVII века, и более поздние: «Сэйка» (XVIII век), «Морибана», «Дзиюгата», «Дзинэй» - последний принадлежит уже XX веку и его название переводится как «авангардный».
Создавались школы икэбаны. В середине XX века на этом поприще блистал знаменитый мастер Софу Тэсигахара - основатель школы «Согэцу» и один из самых богатых людей Японии. Здание для его штаб-квартиры в центре Токио строил сам Кэндзо Тангэ - супер-звезда японской архитектуры. Школы икэбаны никогда, даже во время и сразу после Второй мировой войны, не испытывали финансовых затруднений, что свидетельствует о высокой востребованности этого искусства.
Икэбана и карликовые деревья бонсай, цветы и другие элементы растений органично вошли в интерьеры не только японских, но и многих других домов, преображая и одухотворяя жилые комнаты, помещения официальных учреждений, торговые залы. Цветы «заговорили» на разных языках, однако статус международного остается за японским.

Сады и чайные домики

Японский интерьер невозможно представить в отрыве от окружающей природы. Создавая, например, загородную виллу в ориентальном стиле, профессиональный дизайнер непременно позаботится о том, чтобы раздвижные стены сближали ее с садом. Однако без понимания эстетики японского сада тут не обойтись.
Еще в IX веке постройка императорского дворца в Киото была спланирована таким образом, чтобы фасады павильона и галерей выходили на песчаную площадь, завершающуюся обширным пейзажным садом с островами, мостами, скалами и искусственным озером. Такие озера и пруды создавались также перед храмами Будды Амида, во дворах которых устанавливали еще и декоративные камни. И по сей день каждый японец, имеющий хоть небольшой садик у себя во дворе, непременно устроит в нем хотя бы миниатюрный водоемчик с обязательными разноцветными карпами. Эта рыба символизирует мужество и является особо почитаемой в Японии.
Основное влияние на формирование японского сада оказали монахи дзэн-буддийской секты. С этим связано совершенно новое развитие паркового искусства, так отличающего своей необычностью и оригинальностью Японию от других стран мира.
Примерно с XV века при планировке монастырских и храмовых садов предпринимаются попытки изъять из природы все случайное, дабы вычленить существенное, сведя его к минимуму красноречивых предметов. Сады обустраивались в самых различных манерах. Особой оригинальностью всегда отличались так называемые сухие ландшафты, состоящие из гальки, песка и камней. Сады, сооружаемые при храмах секты «дзэн», проникнутые философией дзэн-буддизма, становились чудесным претворением в жизнь столь характерного для Японии стремления к идеалу прекрасного. Принцип эстетичности был главенствующим при создании садов, хотя все составляющие элементы, как это свойственно Востоку, несли и свою философскую нагрузку. Родился уникальный вид паркового зодчества.
В числе наиболее примечательных образцов японских садов - знаменитый двор храма Рёандзи, где благодаря особому расположению пятнадцати камней различных размеров на песчаной, лишенной каких-либо еще предметов площадке должно достигаться ощущение безбрежного морского пространства. В парке храма Дайсэнин комплекса Дайтокудзи кам-ли, специальным образом расположенные на крохотном участке земли, должны по замыслу изображать причудливый ландшафт бурного потока, текущего в узком ущелье.
Концепция ускользающего и незавершенного, так импонировавшая теоретикам дзэн-буддизма, выразительно проявилась в каменных садах. В одном из вариантов, как известно, никогда не видно всех камней сразу - с какой бы точки смотровой веранды зритель ни смотрел, одного камня он обязательно не увидит.
Просвещенный монах Соами, известный как автор и создатель сада в Рёандзи, был к тому же мастером чайных церемоний. История этих мероприятий также уходит своими корнями в учение дзэн-буддизма и только с течением времени превращается из монашеской медитации в светский отдых. Чайные церемонии становятся очень популярными в среде самураев в лихую годину феодальных средневековых войн. Усталые воины тянулись к совершенно противоположному - созерцательному и тихому отдыху. Успокоительные церемонии обретали все больше приверженцев, что привело к массовому строительству специальных чайных домиков - от роскошных «Золотых павильонов» до нарочито скромных «ямадзато» - «горных убежищ», напоминающих затерянную в горах одинокую избушку, где можно поразмышлять о вечном вдали от мирской суеты.
Между прочим, ритуал чайной церемонии - тя-но-ю - вовсе не плод коллективного разума медитирующих монахов. Известны создатели канонических текстов по этому умиротворяющему действу. Это Сэн-но Рикю (1521-1591), Мурита Дзюко (Сюко) (1422-1502) и Такэю Дзео (1504-1555). По мере распространения культа чая в глубине садов возникали подчеркнуто простые павильоны для чайных церемоний - полухрамы-полухижины, утверждающие красоту обыденных вещей и природы. Взаимодействие дома и сада в такой ситуации становится более интимным.
Сложилась архитектура особого типа. Некоторые японские искусствоведы считают, что победившая в итоге концепция чайного домика как укромного, небольшого и лишенного всяческих украшений здания, спасла японское искусство от грозившего ей дурновкусия в виде роскошных дворцов и замков, строившихся в те времена внезапно разбогатевшими военачальниками.
Нарочитая простота, даже, пожалуй, изысканная бедность такого чайного домика, обязательный полумрак, царящий в нем, предметы, участвующие в церемонии (каждый из них, кроме белоснежных салфеток и бамбукового ковшика, «обязан» быть старинным), - все это, без сомнения, составляет квинтэссенцию японского эстетизма.
Эстетика чайного домика с его легкостью и органичной приобщенностью к миру окружающей природы, открытостью конструкций оказала существенное воздействие на стиль всего последующего жилого зодчества.

Мебель

Всплеск интереса к Японии совпал с появлением в середине XIX века гравюры, которая приоткрыла Западу окно в другую культуру и Запад пал, ошеломленный, очарованный, покоренный ею. Во второй половине XIX века после реформ, принятых в период Мэйдзи (1868-1912) произошло то, что нам знакомо и по сей день - Япония наводнила мировой рынок своими товарами. И, нужно заметить, товарами замечательными. Влияние ее эстетики было настолько сильным, что после всемирной выставки в Париже в 1878 году началось формирование стилей, направлений, движений, навеянное японским искусством, в том числе и прикладным. Что же так поразило европейцев?
Начнем с мебели. Японские столяры всегда славились отточенным мастерством, несмотря на то, что методы их работы были примитивными: местные умельцы не знали даже верстака и выполняли большинство операций, сидя на полу.
Великолепная чистота и точность столярных работ, включая пригонку шипов и гвоздей, которые зачастую были специальным образом украшены, изящество декоративной резьбы, кропотливо выполненная доводка всех деталей - все это нередко придает простому изделию характер законченного художественного произведения.
Формы мебели обуславливались не только философией и традициями, но порой и совершенно, как может показаться, незначительными бытовыми мелочами. Например, толстые циновки татами - довольно мягкие, следовательно, на них легко остаются вмятины от тяжелых предметов. Если эти вмятины оставляет даже обувь (недаром японцы обязательно снимают ее у входа в дом), то что говорить о мебели!
Стремясь к созданию максимально легкой мебели, ножки которой не вдавливаются в покрытие пола, японские мастера не забывали о ее декоративном оформлении.
Их изделия радуют глаз своей отделкой, настолько лаконичной и ненавязчивой, что непосвященные порой убеждены в ее отсутствии. Однако изящество фурнитуры, благородная естественность цвета, идеально гладкий лак свидетельствуют об истинной ценности вещи и несомненном таланте исполнителя.
История лаковой мебели восходит к VIII-X векам, но образцы того времени сохранились в небольшом количестве лишь в некоторых храмах и императорских дворцах. В большинстве своем антикварные предметы лакированной мебели и другие лаковые изделия произведены в ХVII-ХIХ веках. Мебельные формы были лаконичны, что естественно, учитывая национальную тягу к простоте. В них мы не найдем ни пластичных поверхностей, ни вычурно-сложных профилей.
Коренные японцы в качестве мебели для сидения долгое время использовали подушки - «дзабутон», часто парчовые. Правда, у представителей знати и высшего духовенства имелись кресла, приобретенные, по-видимому, под воздействием иностранного влияния, однако используемые лишь в особых случаях. Больше всего они напоминали современные складные стулья со скамеечкой для ног. Японцы долго не пользовались и кроватями, а спали на тонком, набитом хлопковой ватой матрасе - футоне, положив его на татами и укрывшись красивыми цветными одеялами.
Как и древние египтяне, японцы использовали вместо обычной спальной подушки деревянную или фарфоровую подставочку-скамеечку - в целях сохранения прически и соблюдения гигиены в условиях жаркого и влажного климата. В деревянных моделях поперечиной, на которой покоилась голова, часто служил вращающийся, сплетенный из тростника цилиндр, а в фарфоровые, в оздоровительных целях, иногда вставляли магнит. Около спального места стоял бумажный фонарь с реечным прямоугольным каркасом и открывающимися створками.
Столов, в нашем понимании, тоже не было. Но зато широко использовались маленькие изящные лаковые письменные столики, высотой 20-40 сантиметров, с выдвижными ящичками. И, разумеется, активно применялись сервировочные столики разнообразных форм: прямоугольные и квадратные, в виде ажурных лаковых минитабуретов, а также круглые - как деревянные, так и плетеные, иногда с вращающимся внешним кругом для удобства раздачи угощений.
У антикваров еще можно встретить массивные японские сундуки, миниатюрные комоды с хаотично расположенными выдвижными ящичками, часто с изящной металлической фурнитурой.
Нужно заметить, что довольно крупная, но легкая японская лаковая мебель, обязанная своим возникновением прежде всего западным заказчикам, постепенно выражалась в столь оригинальных конструкциях и демонстрировала настолько нетривиальные дизайнерские решения, что спустя время именно она оказала мощное влияние на европейское мебельное искусство конца XIX - первой трети XX века - Art Nouveau во Франции и Session в Австрии. Среди искусствоведов существует мнение, что японский стиль или, вернее, японская философия мебели проникла в формальные эксперименты двадцатых годов прошлого века, заложившие основу всего мирового мебельного искусства современности.
В японских жилищах не было недостатка в маленьких шкафчиках-ларчиках и шкатулках для письменных и туалетных принадлежностей, зачастую украшенных шелковыми шнурами с красивыми кистями. Искусно гравированная и позолоченная бронза дополняли их элегантное великолепие. Эти ларчики с миниатюрными выдвижными ящиками, изящные подставки для книг и, конечно, ширмы создавали особый колорит японского дома.
Как уже довольно подробно говорилось, такой предмет мебели, как ширма, японцы использовали с древнейших времен. До изобретения раздвижных стен ширма была главным предметом японского интерьера, поскольку в ее функцию входило моделирование и расчленение пространства. Над росписью складных ширм работали известнейшие художники.
В знаменитых японских замках XVII века, так любимых кинематографистами, раздвижные перегородки фусума и стены украшались картинами в ярких золотисто-зеленых тонах. Это была живопись школы «Кано» - яркая, декоративная, стремительная. Она очень нравилась храбрым рубакам - самураям, хотя, в основном, изображала природу. Но самым знаменитым памятником той воинственной эпохи в этом стиле является ширма, расписанная известнейшим художником того времени Кано Эйтоку. Ширма называется «Хиноки», изображает она могучий ствол одноименного дерева. Столь выраженная величественность в изображении деревьев, трав и цветов была совершенно новым явлением в национальном искусстве Японии, стремящемся ранее к миниатюрности и изяществу.
Немногочисленные изделия, которые можно отнести к понятию «мебель», японцы изготовляли с большим мастерством. Дизайнер сразу обратит внимание на то, что ритмичное повторение неправильной, асимметричной композиции отдельных элементов - характернейшая черта японской мебели того времени. Подобные изделия также отличает изящная орнаментика, основанная на природных формах, иногда почти натуралистическая.
Японское мебельное искусство, да и вообще прикладное искусство настолько самобытно, что в свою очередь его воздействие на подобное искусство стран Азии и Европы несравнимо с влиянием никакой другой страны мира. Японские ремесленники - мастера высочайшего класса, бесспорные лидеры в своей области. Прекрасный вкус, завершенность композиции, продуманность даже мельчайших деталей, единство формы, материала и отделки отличало и отличает японскую мебель, вызывая массу подражаний и просто подделок.

Философия и эстетика

Национальная религия японцев - синто - основана на обожествлении природы и всех ее глобальных и малых проявлений. Древний синтоистский храм - почти пуст. Реальность комнаты, например, осуществляется ее пустым пространством, сущность сосуда - в его пустоте, которую можно заполнить. Только в пустоте возможно движение, пустота всемогуща, так как потенциально содержит в себе все.
Так и храм - считается, что в нем и не должно ничего быть, поскольку там живут боги. Он наполнен ими, и это никто иные, как ками - боги природы. Прекрасны древние синтоистские храмы, исключительно красиво вписанные в окружающий ландшафт, нарочито безыскусные, с высокими двускатными крышами, полумраком святилищ и благородной естественностью природных материалов из которых они построены. Здесь царит своеобразное очарование некрашеных кипарисовых бревен и досок, замшелой крыши из коры или дранки.
Благоговение японца перед красотой природы - самозабвенно. Любование ею -национальная традиция. В древнюю религию синто уходят корнями такие характеристики красоты, как «ваби» и «саби». «Ваби» - сельская простота, поэтизация бедности, противопоставление роскоши. Это понятие определяет то, что мы бы назвали элегантностью: отсутствие излишней вычурности, броскости и нарочитости, в том числе и того, что французы назвали бы «слишком модным». Но «ваби», предполагает и «печальную прелесть обыденного» - «моно-ноаварэ», то медитативное состояние, в которое впадает житель страны Восходящего Солнца, любуясь чашкой или лопаточкой для накладывания риса. «Саби» - это попытка поиска скрытой красоты, патина времени.
Время, по мнению японцев, проявляет суть вещей. Потемневшее дерево, замшелый камень, бронза, покрытая патиной, -все это придает вещи особое очарование. Европейцы, впервые столкнувшись с таким отношением к вещам, были несказанно поражены.
Прошли века развития европейского искусства, прежде чем мы смогли понять эстетику, заключающуюся в понятии «саби». Кстати, слово «саби» буквально переводится как «ржавчина, патина». С течением времени «ваби» и «саби» объединились в одно понятие - «ваби-саби». Для дизайнеров всего мира, занимающихся японским интерьерами, очень важно почувствовать смысл этих терминов, поскольку он выражает понимание японцами эстетики. В них и безыскусность вещи, и ее подлинность, и красота материала, из которого она сделана, и функциональность.
С древней религией синто связан и взгляд японца на предмет как на нечто вполне одушевленное. Предмет становится не просто предметом, а превращается в то, что на Западе называется object. и этим развитием современной художественной мысли, этим концептуальным взглядом на предметы мы, без сомнения, обязаны Японии.
Огромное влияние на формирование сперва японских эстетических вкусов, а потоми западных, оказал буддизм, особенно, как уже говорилось, секта дзэн. Постепенно проникавший в Японию в VI-VIII века нашей эры, буддизм Махаяны принес с собой развитое китайское искусство с континента. Многие века Япония стремилась подражать Китаю. Поэтому, естественно, не смогла пройти мимо воззрений возникшей в шестом веке нашей эры в Китае секты чань. Постепенно совершенствуя свои взгляды, превращаясь в интеллектуально-творческое учение, развивая свою особую эстетитику, чань-буддизм проникает в XII-XIII веках в Японию, где и приобретает название «дзэн».
Дзэн-буддизм оказал глубочайшее воздействие практически на все аспекты культурной жизни Японии - от поэзии и живописи, до архитектуры, садов и интерьеров. Ему японцы обязаны еще одним термином в эстетике - «югэн», что означает мастерство намека и недосказанности, прелесть ускользающего, красота сокровенного. Для постижения смысла жизни очень важно созерцание природы и отдельных предметов, чтобы среди кажущегося постоянства вещей уловить их сиюминутность. Изменчивость - суть природы и в целом мира, считали монахи секты. Ничто не может быть постоянным, завершенным. Нужно избегать завершенности и в искусстве. Точно так же нужно избегать и столь привычной нам симметрии. Японец никогда не поставит вазу посредине полки, что нужно помнить нашим дизайнерам, а всегда сдвинет ее чуть-чуть в сторону. Симметрия подразумевает парность, что противоречит национальным эстетическим взглядам, которые отражаются в принципе: «Не два», «Без пары», «Нет равной», «Единственная».



 
« Пред.